Сублимация и постоянные терзания – лучшие друзья писателя: больше страдаешь – больше пишешь. Однако многим пришлось пережить куда большее количество неприятных эмоций и досадных недоразумений, чем другим, и то, как это повлияло на их творчество, – тема для долгих и мучительных рассуждений. Сегодня мы составляем рейтинг страдальцев мировой и украинской литературы, выставляя им оценки в виде грустных смайликов и подробно рассказывая о том, как именно их потрепала жизнь и как эта трепка повлияла на их творчество.
Суть трагедии Данте крылась в том, что поэта изгнали из родной Флоренции, когда он находился в отъезде, – коварные, но все же благородные противники решили не заставлять Алигьери собирать вещи дважды. Дело было в том, что в то время власть во Флоренции принадлежала партии гвельфов, которые никак не могли разобраться между собой и раскололись на два блока: «черных» и «белых». Первые были сторонниками власти папы, а вторые – к ним, кстати, и принадлежал Данте – считали, что Флоренция должна быть независимой от понтифика. В 1301 году, когда Алигьери было тридцать шесть лет, власть полностью перешла в руки черных гвельфов – это завершилось массовыми репрессиями против белых, а самого Данте приговорили к изгнанию по обвинению во взяточничестве. И этим драмы в жизни поэта не закончились: любовь всей его жизни, Беатриче, о которой Данте рассказывает в повести «Новая жизнь», умерла, когда ему было 25 лет. В общем, ни любимой, ни родины, ни светской власти во Флоренции – ну кто бы не приуныл?
В жизни Бориса Виана все, кажется, должно было бы складываться идеально: талантливый артист, которому под силу и рассказ написать, и памфлет, и сыграть на трубе, и создать сценарий к пьесе. У Виана было множество друзей, и даже сам Жан-Поль Сартр не смог устоять перед его остроумием, изысканностью и живостью ума. Специально для Виана Сартр даже создал отдельную рубрику в своем журнале «Тан Модерн», которую Борис назвал «Хроники лжеца». Об определенной мрачности в характере Виана до определенного момента говорили разве что названия его романов: «Я приду плюнуть на ваши могилы», «Мёртвые все одного цвета», «Женщинам не понять» — спасибо, кстати – и «А потом всех уродов убрать». Собственно, именно роман «Я приду плюнуть на ваши могилы» и стал причиной нервных срывов Виана: общественная мораль принялась жестко порицать его за то, что он поднял тему расизма, – хотя с финансовой точки зрения он только выиграл. Меланхоличная и грустная сторона личности Виана нашла выход своим чувствам в поэзии: он создал сборник «Неохота помирать», главной темой которого стала смерть. Кстати, о смерти: писатель умер от сердечного приступа на премьере фильма по «Я приду плюнуть на ваши могилы». И в этом сложно не отметить определенную иронию.
Шевченко вообще пришлось несладко: ему довелось страдать не только за себя, но и за того парня, и за целую страну. Началась череда его мучений со смерти матери, а продолжилась традиционно злобной мачехой, которая не терпела его неуступчивости и упорства. Помещик, которому принадлежала семья Шевченко, отличался знатной деловой хваткой, но вот лишним пониманием — нет: когда он осознал, насколько талантлив его крепостной и какие люди просят о его освобождении, он принялся упорствовать пуще прежнего, успокоившись, лишь когда ему предложили действительно большую сумму за выкуп Шевченко. И, наконец, когда ты поэт и художник, запрет писать и рисовать, должно быть, расстраивает довольно-таки сильно. С другой стороны, у тебя по-прежнему шикарные усы.
Когда ты известен своим абсолютно ни на кого не похожим слогом, когда у тебя есть «свой» герой, «своя» проблематика, осознание того, что больше не напишешь тех книг, что хотел написать, должно быть, приносит неописуемую боль. Эта печальная история – как раз то, что пришлось пережить Хемингуэю, и мысль о том, что он больше не будет тем автором, которым был раньше, навязчиво преследовала его до конца жизни, что он продемонстрировал, дважды попытавшись покончить с собой − и единожды преуспев с этим. А еще старший сын Эрнеста был трансвеститом, что, конечно, не могло положительно сказаться на состоянии и настроении его крайне маскулинного отца.
Впервые о суициде Джек Лондон задумался задолго до того, как его первый роман был опубликован. Отчаявшись написать хоть что-нибудь стоящее, он сел писать предсмертные записки – раз уж большая форма не дается – и планировал покончить с собой, однако его спас друг, который пришел к нему в гости и уговорил Лондона отказаться от этой затеи. Всю жизнь Джек боролся с пожирающей его изнутри депрессией, и поначалу это удавалось ему – он верил в людей, верил в свою работу, верил в то, что в итоге все всегда заканчивается хорошо. Однако затем силы постепенно стали оставлять его: сначала дом, который построил Джек (простите), сожгли дотла завистники, стали сложнее отношения с дочерью, а писательство превратилось из отдушины в гнетущую необходимость. Лондон начал пить, при этом отчетливо осознавая, что он делает, от чего бежит и как неотвратимо исчезает его любовь к жизни. Перед смертью он предпринял отчаянную попытку спасти себя и отправился с женой на Гаити, однако и там избавление от постоянного сплина приносил только алкоголь. Лондон покончил с собой, смешав морфий и атропин, высчитав необходимую дозу для того, чтобы яд сработал сразу.
У Украинки все пошло не так еще в тот момент, когда арестовали ее тетку Елену Антоновну Косач, – она очень близко общалась с племянницей и здорово влияла на нее, однако жандармы не считали это достаточно важной причиной для того, чтобы помиловать ее за нападение на их начальника, а потому сослали Косач в Сибирь. Затем Леся простуживается и заболевает; как известно, без преувеличения, всем, именно этот инцидент стал причиной преждевременной смерти поэтессы, ведь тогда у нее начал развиваться туберкулез костей. На руке Украинки провели неудачную операцию, которая заставила ее забыть о карьере музыканта и привыкнуть к тому, что отныне она практически постоянно должна будет соблюдать покой, особо не двигаться и не совершать резких движений. Туберкулез стал странным крестом Украинки: ее любимый мужчина, Сергей Мержинский, с которым они познакомились в Крыму, умер от туберкулеза легких, и Леся встретила его смерть рядом с ним, написав после драму «Одержимая», чтобы хоть как-то сублимировать боль.
Кафка мог бы стать официальным лицом и амбассадором нашей Недели уныния: на его грустную судьбину пришлось столько печалей, что вспомнить все сложно. Пожалуй, основные из них ярко выражены в его произведениях: постоянный страх, паническая неуверенность в себе и чувство собственного несовершенства. Большая часть этих комплексов была порождена в нем собственным отцом, человеком, который не признавал ничьего мнения и авторитета, кроме своего, и иных методов воздействия, кроме насилия: физического и морального. В своих дневниках Кафка вспоминает о том, как однажды, когда он капризничал, отец просто вынес его на балкон и запер там; тогда он впервые и ощутил себя чем-то настолько жалким и ничтожным, что можно просто физически сдвинуть с места и устранить. Позитивного взгляда на жизнь Францу не придавала и смерть родных братьев и сестер, и многочисленные хвори – мигрени, депрессии, импотенция, и постоянные проблемы сексуального характера. В общем, вздумаете ныть о своей жизни – вспомните о Кафке и возьмите себя в руки.
Гоголь – это готовая иллюстрация к статье о маниакально-депрессивном психозе. Всю жизнь писателя бросало между двумя состояниями: безграничного счастья, которое он описывал как «…я глубоко счастлив, я знаю и слышу дивные минуты…», до тяжелой и мрачной депрессии, о которой он написал: «Солнце, небо – все мне неприятно. Моя бедная душа: ей здесь нет приюта…». Увы, к концу жизни Гоголя второе состояние стало преобладать, и, поскольку лечить подобные болезни в то время умели лишь обертываниями в мокрую простыню, что вряд ли улучшило настроения Николая, он обратился к религии. Писатель перестал есть еще за несколько дней до Великого поста и постепенно уморил себя голодом, сказав перед смертью в письме: «Как же сладко умирать».