Исупова окончила Государственную художественную среднюю школу им. Шевченко (отделение живописи), но продолжать академическое образование в Киеве не стала. Зина поступила в Московскую школу фотографии и мультимедиа имени Родченко, в мастерскую художника Сергея Браткова (родился в Харькове в 1960 году, живет и работает в Москве).
Мы расспросили Зину Исупову о том, как изменилась ее жизнь после переезда в Москву, об учебе у Браткова и об участии в групповой выставке Versus (куратор Сергей Братков) в PinchukArtCentre.
Ксения Малых: Расскажи, как пришло решение учиться в школе Родченко? Связано ли это с желанием оставить семейное гнездо и начать самостоятельную жизнь?
Зина Исупова: В школу Родченко отправил меня лично папа. Мои родители были категорически против учебы в Украине, и, помимо школы Родченко, рассматривался вариант абстрактной академии где-то в Европе. Но мы сошлись на том, что я еще недостаточно знаю английский язык и во всех аспектах будет легче учиться в Москве: русский язык, бесплатно и легко пересекать границу. Никто, разумеется, и не подозревал, что произойдет спустя полгода, и теперь папа периодически пишет мне о том, чтобы я отсюда убиралась и как он жалеет о своем выборе. Окончив ДХСШ, я была практически инвалидом в плане искусства и действительно не понимала, что, и где, и зачем, и как я буду делать дальше. Поэтому решение папы отправить меня на учебу к Сергею Браткову, единственному человеку, которого я на тот момент знала в Москве, привлекло меня и зацепило своей радикальностью. А насчет окружения и самостоятельного плавания, конечно же, меня всегда напрягало то, что друзья представляли меня друг другу как «дочка Ильи Исупова Зина». Я всегда чувствовала, что жить и «становиться художником» в Киеве не захочу и рано или поздно сбегу.
К. М.: Почему в школе фотографии и мультимедиа Родченко ты работала c рельефом?
З. И.: Мастерская Браткова заметно выделяется среди других в школе Родченко. Благодаря тому, что там приветствуется скорее не мастерство в одном медиуме, а желание попробовать всё и научиться понимать и делать искусство, исходя не из формы, техники и материала, а из идеи. Чтобы сама задумка тебе подсказывала, как лучше ее воплотить. Поэтому у нас каждую неделю были диаметрально противоположные задания. Например, стать перформером и заснять видео с собой в публичном пространстве, а в другой раз поехать в совковое декоративно-прикладное училище и сдружиться там с керамистами, чтобы получить возможность запечь там свои изделия из фаянса.
К. М.: Расскажи о своей персональной выставке «Занесённые» на Винзаводе (2015). Почему ты использовала форму рельефов и как это было — рефлексировать на тему событий в Украине в Москве?
З. И.: Выставка «Занесённые» продолжила метод выполнения заданий, во время которых нужно переступать через себя, но в этом случае у меня все-таки была возможность подкорректировать его под свои умения. Я начала работу с привычным для меня рисованием и беспокойными соображениями о сложной ситуации, в которой я и все «мы» оказались. Я действовала осторожно, так как это была первая серьезная персональная выставка и я хотела работать комфортно с медиумом и темой. Еще на протяжении учебы я периодически «мухлевала», как мне кажется, и показывала на просмотрах работы, которые были удачны только за счет моих довольно посредственных художественных способностей. Выставка «Занесённые» уже не была чем-то шокирующим и непривычным для меня вообще и как для ученицы школы Родченко в частности.
К. М.: Как складывается работа с Братковым-тьютором и Братковым-куратором?
З. И.: Как я уже разрекламировала выше, Сергей Братков — отличный преподаватель и хороший человек, с которым ты всегда чему-то учишься, будь ты с ним в школьном лектории или в чебуречной возле метро. Для меня в 17 лет оказаться в группе Браткова было большой удачей и уникальным опытом. Но как бы это банально ни звучало, ты взрослеешь и начинаешь формировать свою линию, и тогда уже невозможно избежать конфликтов и споров со своим мастером.
Сергей как куратор очень точный и уверенный, и тебе не удастся никак повлиять на его уже состоявшееся представление о выборе работы к проекту или даже ее месте в экспозиции. Конечно, так часто происходит и с другими проектами и кураторами, но в случае Браткова я не беспокоюсь о конечном результате и доверяю его решениям. Братков в первую очередь художник, и курирование выставки для него все равно является цельным художественным высказыванием, и каждый экспонат, если он есть, — на своем месте, а без него все бы развалилось.
К. М.: Сколько в выставке Versus Браткова как куратора и сколько вашего группового высказывания? Прозвучало ли, по твоему мнению, это групповое высказывание?
З. И.: В выставке Versus очень сложно отделить высказывание Браткова от высказывания участников, так как в Москве мы находимся в практически одном странном положении. И, оказавшись на выставке в Киеве отобранными по национальному признаку, наша группа представляется одним организмом или явлением. И если вы, например, не сможете считать высказывание художников и увидеть связь между работами, должно быть, это и есть то, ради чего и сделана эта выставка.